В окна лился мягкий свет солнца. Но и солнце не хотело показываться окончательно. Оно светило очень странно, через облака. Видимо, снова собирался снег.
Врач сидел в своем кабинете, как можно сильнее нахохлившись, и тщетно пытаясь согреться в своем белом халате. Однако холод был очень хитер. Он проникал через каждую щель в одежде, обволакивал тело тонкой корочкой. В отчаянии, врач начал рыться в ящике своего стола, и извлек на свет старенькую зажигалку. Он принялся чиркать ею, и греть свои руки, проклиная суровую зиму, которая застала Оксфорд в этом году.
далее У дальней стены тикали напольные «дедушкины часы». Врач устало следил за минутной стрелкой, буквально отсчитывая секунды до обеденного перерыва.
Стояла тишина. Ее нарушало лишь тиканье часов, щелканье зажигалки и тяжелые вздохи врача.
Внезапно, дверь кабинета открылась, и в кабинет влетела медсестра. Ее короткие русые волосы были сильно растрепанны, глаза широко раскрыты. Она бурно жестикулировала, и пыталась что-то сказать. Но так как она, по-видимому, бежала, то не могла сказать ни слова, а только лишь открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная прибоем на берег.
Врач нахмурился. Он жестом фокусника спрятал зажигалку, и серьезно спросил:
- Разве я не говорил, что рабочему персоналу нельзя входить без стука?
Медсестра проигнорировала его наставление. Она отдышалась, и воскликнула:
- Доктор, очень серьезный случай! Почти все возможные травмы за один день!
- Что ж – отозвался врач – Такие пошли люди неосторожные… Окажите каждому из них достойный уход.
- Доктор, вы не понимаете! Все возможные травмы у одного человека!
Врач на пару секунд опешил. У одного?
- Тогда, возможно, его следовало бы везти в морг, а не в госпиталь? – хмыкнул он.
- Она… Она жива, господин доктор.
- Она? И кто же эта героиня?
- Семилетняя девочка, господин. Мы не знаем, справиться ли она. Слишком много тяжелых травм, она может не выжить.
У врача закружилась голова. Ребенок! Семилетний ребенок! Пытаясь сохранить невозмутимый вид и спокойный тон, он спросил:
- Вы можете поподробнее рассказать об этой девочке?
Медсестра кивнула, и резким рывком села на стул напротив доктора.
- Вы ведь читали утреннюю газету, господин? Этой ночью был сильный пожар в одном доме.
- Нет, я не читаю утренних газет. Расскажите мне.
Медсестра вздохнула, но перед тем, как начать рассказ, осведомилась:
- Это длинная история. Вы желаете услышать ее всю?
- Да, расскажите мне.
- Что ж, тогда я постараюсь рассказать как можно вкратце. Итак, этой ночью на одной из улиц бушевал страшный пожар. Горел дом Лиддлов. Вы ведь знаете семью Лиддел? Небольшая семья: мать, отец, две дочери. Старшая сестра уехала в Америку, младшая жила с родителями. Как удалось узнать, ребенок был в безопасности от пожара, она могла лишь наглотаться дыма, но девочка бросилась в огонь.
Врач вскинул брови:
- Зачем?
- Вы должны понять, господин. Чтобы спасти родителей. Ведь они оказались как раз в самом эпицентре пожара. Как мы поняли, девочка пыталась открыть родителям дверь, которая, по-видимому, уже горела. Потом ребенок выпал из окна второго этажа.
- Как – так?
- Похоже, другого выхода не было, доктор. Помимо серьезных ожогов и отравления дымом, девочка при падении, наверняка что-то себе сломала. А от достаточно длительного лежания на снегу в одной сорочке она могла что-то отморозить.
Врач вскочил.
- Мне нужно увидеть ее! Немедленно!

Девочка представляла собой жалкое зрелище. Тщедушная, маленькая, больная, она не могла не заставить людей плакать.
Худенький семилетний ребенок лежал в больничной койке. Руки были сплошь покрыты ужаснейшими (мягко сказано) ожогами, тыльные стороны ладоней покрыты кровоточащими порезами. Темно-коричневые волосы были кое-где опалены. Губы были синими от холода, ноги тоже. От не сильно пахло гарью. Изувеченный ребенок сейчас мало чем напоминал человека.
Возле койки девочки выстроилась шеренга врачей, также, там были двое или трое знакомых семьи Лиддел.
Врач внимательно осмотрел ребенка. Девочка лежала без сознания, однако ее лихорадило. Она ворочалась, стонала, тяжело дышала. Каждые несколько секунд из груди девочки вырывался зверский кашель. Казалось, у нее нет шансов выжить.
- Бедная Алиса – всхлипнула пожилая женщина, знакомая семьи – Такой чудесный ребенок… Добрый, общительный… Порою странный, но в целом такой милый!
- Жаль, ее сестра нескоро узнает о случившемся. А если и узнает – все равно не сможет приехать – добавил второй знакомый.
После внимательного осмотра пациентки, врач объявил, что ребенку немедленно требуется покой. Она слишком много всего пережила, и ей нужно оправиться от пережитого.
Перед тем, как уйти, врач тихо спросил у давешней медсестры:
- А где ее родители? В соседней палате?
- Нет, господин – медсестра всхлипнула – Она… Они… мертвы…
Врач охнул, схватился за голову и выбежал из палаты.

Алиса резко распахнула глаза. Потолок. Первая мысль, пронзившая ее детский разум, была: «А почему я не дома?» И тут она вспомнила…
Сначала ее воспоминания были отрывочными. Она не могла взять что-либо в толк, она просто помнила, что пережила ужас. И этот ужас нужно забыть, как забывают кошмарный сон.
А может, это был кошмарный сон? И это тоже сон? Сейчас она проснется, спустится к завтраку, мама как всегда сварит наивкуснейший какао и испечет вишневый пирог. А папа как всегда будет пить кофе, и читать утреннюю газету…
Алиса вытянула вперед свои руки. Какие они страшные. Поначалу, она так испугалась своих рук, что даже заплакала. Они были покрыты чем-то черно-красным. «Как курица, которую пережарили на огне» - подумала девочка.
А что с нее ладошками? Они сплошь в царапинах! И покрыты… Кровью! Фу! Сколько крови! Она видела кровь лишь из царапин, которые оставались после игр с ее кошками. Кстати, где они? Она не видела их во сне…
Алиса вздохнула. Тяжело вздохнула. И когда она вздыхала, она почувствовала клокотание в груди. Будучи наблюдательной девочкой, она заметила еще одну вещь.
В носу и груди страшно горело, разъедало и щипало. Это было неприятно. Почти такое же чувство (только в миллион раз легче) ощущаешь, когда вдохнешь спирт. А в носу стоял запах гари. Девочка закашляла. Она кашляла так сильно, что ей казалось, сейчас все ее внутренности вылетят вместе с кашлем.
Странно. Руки болят, горят, будто на них разведен костер. Так больно было, что Алиса заплакала. А ногам было холодно, неимоверно холодно. А еще у нее болел бок.
Фу, какой отвратительный сон! Поскорее бы он кончился!!!
А что если… По спине девочки пробежали мурашки. А что если это не сон? Алиса закрыла глаза и попыталась отвлечься.
Страна Чудес, Страна Чудес… В этой безумной суматохе ее вряд ли бы выслушали, но ее бы там поняли… Наверняка.
Сознание Алисы было в некоей полудреме. Но вдруг… В голове, словно прорвало плотину, сверкнула молния.
Она все вспомнила.
Воспоминания прошлой ночи нахлынули кошмарным потоком. Но она не могла отделаться от них… Воспоминания настигали… Ей ничего не оставалось делать, как вспоминать… И с каждой новой деталью, всплывающей в памяти, глаза девочки все шире раскрывались от ужаса.
Она впала в некое подобие транса. Она лежала с открытыми глазами и в то же время видела сон… Точнее, в ее разуме прокручивались ночные события.
Крик… Она встала с кровати и побежала… На помощь! Она привыкла помогать тем, кто в беде… Но это крик ее родителей! Странно… Раньше они никогда так не кричали! Возможно, стоит узнать, вдруг им требуется помощь?..
Она идет в противоположный конец коридора… Именно там находятся родители… Как только вышла из своей комнаты бросила взгляд вправо, на лестницу. В любом случае, если там будет что-то страшное, она сможет убежать…
Контур двери странно светиться. Почему свет у родителей горит так поздно ночью?.. Крики… Звуки… Звуки такие, будто по ту сторону двери развели огромный костер…
А контур двери… Он не светиться! Он охвачен пламенем!!!
Сонный разум мгновенно просыпается.
Ужас. Паника. Отчаянье. Некоторое странное безумие.
Снова крики… Мама! Папа! Я уже бегу! Я смогу… Открыть эту дверь… Если она не заперта… Изнутри…
Они судорожно дергают ручку двери… По мере приближения, она чувствует… Жар… Такой… Горячий! Ослепительный свет… Страшно, страшно, очень страшно…
Пламя охватывает дверь… Но ведь я уже рядом! Я успею… Успею ее открыть…
Руки сами тянуться к ручке… Она тут же их отдергивает. Горячо! Больно! Нет, она же сгорит, если откроет дверь!!!
А если не откроет, то погибнут родители…
Со вздохом, напоминающим сдавленный крик, протягивает руки к ручке, вокруг которой бушует пламя… Жалобный детский крик…
Все зря! Заперто!
Она слишком испугалась, чтобы вспомнить о том, что она не плачет…
Крики о помощи сменились другими…
Беги… Спасайся… Ты должна бежать… Тяжелый кашель, и снова крики… Спасайся…
Она оборачивается. Пламя оказалось хитрее нее – пробежав по перилам, оно перебралось на лестницу… Закрыться в своей комнате?.. И сгореть там заживо?! Как сгорят ее родители?.. Снова крик… Она не может бросить их!.. Но они просят, они умоляют бежать…
Если я не помогу, они сгорят… По моей вине!
Но в голове уже заработал инстинкт самосохранения… Плевать на все, беги, беги только беги…
Но путь к выходу отрезан. Она заперта на втором этаже!
Огонь словно обладал разумом… Он преследовал именно ее… Подбирался все ближе, ближе, отрезал все пути к спасению…
Паника. Окно… Я могу спастись… Если… Прыгну в окно… Тьфу, это же безумно… А что делать?..
С плачем и криком («Мама… Папа… Я не брошу вас…») изо всех сил наваливается на окно… Миг… Всего один миг… И она теряет опору… Она летит… Но летела она всего пару секунд…
Состояние свободы сменяется острой болью. Болит все. Каждый миллиметр тела. Особенно болит бок... Кажется, она сломала ребро… Хотя какая разница?..
Поднимает свои огромные, полные ужаса, страха и боли глаза… Вокруг нее сыпаться осколки, остатки окна… Там, где оно было видны языки пламени… И едва она увидела их, она потеряла сознание… Последнее что она слышала – крики ее родителей…
И все погрузилось во тьму.

В госпитале практически все врачи и медсестры были заняты тем, что спасали жизнь несчастной Алисе. Ежедневные компрессы, лекарства, обработка ожогов…
«Надо же, мы думали, она сломала ногу и ребро при падении… А она отделалась лишь ушибами…
Ее ожоги проходят так быстро… До чего ей повезло в этом плане! Любой другой бы не выжил на ее месте!
Еще бы, но вы бы посмотрели на нее, когда она не спит…
Когда она не спит, она плачет!
Она знает, что ее родители погибли?
Нет. Мы предпочли ей не говорить об этом. Она слишком мала и вряд ли поймет.
Но она могла запомнить то, что они остались в доме! Пожарные подоспели слишком поздно…
Чепуха! Ее детский разум просто откажется фиксировать это! Слишком большая нагрузка!»
Но Алиса все прекрасно знала! И поэтому плакала. Плакала, плакала и плакала, но никогда, за все время пребывания в госпитале она ни с кем не говорила.
«Наверняка, ее голосовые связки повреждены. Она так сильно наглоталась дыма
Да, возможно. А может, она просто не хочет говорить?
Не говорите ерунды. Ни один человек не может молчать так долго».
У Алисы в госпитале был один друг. Всего один. Такой же молчаливый, но такой верный… Обыкновенная игрушка. Плюшевый кролик, перепачканный сажей. Может, кому-то покажется это дрянным старьем, но для Алисы это было самой лучшей игрушкой на свете.
Изо дня в день происходило одно и то же.
Плач. Во сне Алиса вновь и вновь видела события пожара. Она видела их всегда, когда спала. И на том месте, где она теряла сознание, она просыпалась… И начинала плакать…
Но никто из всего больничного персонала, не мог понять, что твориться у девочки в душе.

Шли месяцы. Алиса шла на поправку. Ее ожоги заживали быстро, однако все равно доставляли девочке первоначальную боль. Алисе уже исполнилось восемь лет, однако тот майский день ничем не выделялся от остальных.
Она провела в больнице около четырех месяцев. И медсестры, дежурившие у ее кровати по ночам, замечали в характере у девочки изменения…
Вам не казалось бы странным, если медсестра, приходившая со свечой на дежурство, и ставившая ее на столик у койки, садилась рядом, а маленькая девочка, едва увидев пламя свечи начинала заливаться слезами, кричать, биться в истерике и пытаться ее задуть?
В итоге, медсестрам приходилось сидеть подле Алисы в полной темноте.
Или, если вы обратитесь к девочке по имени, она резко обернется, и начнет смотреть на вас с таким видом, будто вы вот-вот что-то должны будете у нее попросить?
А может, вы удивитесь, если увидите, как в соседней палате от боли вскрикнет больной, и девочка вскакивает со своей койки и рвется на помощь?
Да, события пожара выработали в душе Алисы некоторые рефлексы.
Но чем дольше Алиса находилась в госпитале, тем тяжелее становилось ее разуму.
В конце-концов, Алиса окончательно (подумала?) что ее никто не понимает, и замкнулась в себе. В то время, как ее физическое состояние улучшалось, ее психика все более и более замыкалась.
И многие говорили главному врачу, что девочка уже не была инвалидом, она была психически больной. Она бродила по своей палате и заходила «в гости» к другим больным. Некоторые были тяжело больны, или ранены. Алиса, словно приведение бродила среди них и наклонялась над каждым из них, бормоча что-то под нос.
Многие медсестры смотрели на восьмилетнего ребенка, и со вздохом говорили: «Бедная, бедная девочка!» А «бедная девочка» смотрела на них пустым взглядом и уходила в другую палату.

В кабинет главного врача зашла дежурная медсестра – девушка с рыжими волосами и пухлыми щеками. Даже не поздоровавшись, она сказала:
- Пациентка Алиса Лиддел поправилась окончательно. Ее ожоги зажили, кашель в груди, увы, устранить вряд ли удастся. Он постепенно проходит сам. Все раны благополучно зажили. Ей больше нечего делать в госпитале.
Врач с облегчением вздохнул, и потянулся за телефонным справочником.
- Отлично. Тогда я прямо сейчас смогу найти подходящий для нее детский дом.
- Вы не понимаете, доктор. Ей нечего делать в госпитале, но уже точно ей нечего делать в детском доме. Наши психологи нашли у нее серьезные психические расстройства и определили в психиатрическую клинику Ратледж.
- Ратледж? Но ведь там…
- Знаю, там не самый достойный уход за больными. Если не сказать, жестокий. Вы же знаете, там не только пациенты сумасшедшие, но и врачи тоже. Но другого выбора у нас нет. Меня попросили передать вам срочно, связаться с главным врачом Ратлежда.
Доктор устало откинулся в кресле. Он привык к Алисе за эти семь месяцев. Однако, врачи и медсестра были правы. Ей больше нечего здесь делать, в конце концов, это госпиталь, а не психушка.
- Хорошо – устало проговорил он – Сейчас я позвоню в Ратледж.

В октябре 1864 года Алиса впала в кому.
Врачи всячески пытались вернуть ее к жизни, но это было практически нереально.
Девочка лежала на своей «родной» койке, словно покойница, не подавая признаков жизни. Лишь изредка она тяжело кашляла.
Кома ее напоминала сон. Сон, от которого нельзя пробудиться на самом неприятном месте. Ее донимали воспоминания.
Бесконечная круговерть. Один и тот же сон, каждую ночь, на протяжении восьми месяцев. И вот теперь, он повторялся. Без конца.
В промежутках между «показами» сна слышались голоса. Они звали на помощь, кричали, стонали. Но она… Она была заперта! Она была заперта в темном пространстве. Она вертела головой, кричала, что не может прийти, потому что путь отрезан, но голоса ее не слышали… И вот, когда она выбивалась из сил, чтобы оправдаться, она садилась и плакала.
А голоса звучали совсем близко. Но теперь они не молили о помощи. Они жестоко обвиняли ее в своей смерти.
«Ты хочешь? Хочешь вспомнить, как это было?..»
И снова этот сон…

Медсестра, прикорнувшая во время ночного бдения возле Алисы, вздрогнула и очнулась. Глухие удары. Она огляделась, но ее глаза не сразу привыкли к тьме (Алиса не терпела света свечи). А когда глаза привыкли, она увидела поразительное зрелище.
Восьмилетняя Алиса, это создание, которое не оказалось любимицей судьбы, всхлипывало и бормотало что-то напоминающее оправдание, и билась головой о стену.
Медсестра вскочила, и отвела Алису к койке. Лоб девочки был разбит в кровь. Однако она вновь впала в кому.
До отъезда ее в Ратледж оставались считанные дни. Из-за разбитой головы продлевать лечение стоило, но уже было поздно.

В начале ноября 1864 года, Алису должны были отвезти в Ратледж.
Врачи не очень-то верили, что восьмилетний ребенок, пусть даже такой живучий, как Алиса приживется там. Но они верили. Верили в лучшее.
Когда Алису с разбитой перевязанной головой выносили из госпиталя, все плакали. Они полюбили эту девочку. Пусть даже она была психически больной. За последние дни оказалось, что Алиса ослепла и оглохла. Вероятно, это были последствия комы, в которую она время от времени впадала.
Когда несчастную девочку увезли, врачи остались стоять и смотреть на дорогу, ведущую к больнице.
- Как думаете, она поправиться? Что будет с ней там, в Ратледже? – тихо спросила одна медсестра.
- Я не знаю – ответил главный врач – Но я надеюсь, с ней все будет в порядке. И думаю, она в скором времени вернется в Оксфорд.